Общественный портал

фoтo: из личнoгo aрxивa

Вышeл к кoлoдцу – срaзу пристрeлили

Eщe зa дoлгo дo рoждeния Кaти ee мaмa жилa в Мoсквe и нe думaю, чтoбы oбoйти нa Смoлeнщину, нo судьбa рaспoрядилaсь инaчe. С грaждaнскoй вoйны, пeрвый муж Кaтинoй мaмы, вeрнулся с нoвoй жeнoй, пoлькoй, a стaрaя жeнщинa с мaлeньким сынoм, oкaзaлись eму нe нужны. Пoмня слoвa мaтeри, Eкaтeринa Стeпaнoвнa тeпeрь любит пoвтoрять: «Лучше умереть, пока ты не жалея, а не тогда, когда ты стала не нужна».

Оставить в столице всего имущества и тяжелые воспоминания, мама Кати пошла к родственникам в Смоленск деревня Жегулино, расположенное между Ржевом и Вязьмой. Там женщина снова вышла замуж и родила еще двух детей.

В Смоленскую область германской армии пришел почти сразу после начала войны. Хотя с тех пор прошло уже 77 лет, Екатерина Степановна до сих пор помнит события этот страшный день с каждой минутой: «В десятом классе, нам удалось проучиться только один день, 6 сентября, в наше село пришли немцы. Незадолго до этих событий нам отстроили новое двухэтажное школе, и мы сидели на уроке немецкого языка, который вел русский немецкий язык.

Все уже поняли, что остается, чтобы ждать долго, так что учитель сказал нам: если будет налет, бегать, все двери открыты. И вдруг тревога, все ребята бросились врассыпную, кто куда. Потом один из немцев, живших в нашем доме, сказал маме, что им был отдан приказ разбомбить школу, но они, извините детей».

В то время деревня Жегулино считается одним из богатых. В каждом дворе было много домашних животных, в подполах из местных обитателей хранились большие запасы картофеля. Сразу после захвата города немцы по-хозяйски расположились в деревне, двое из них поселились в доме Екатерины Степановны.

— Немцы очень полюбили нашего картофеля, просто килограммами есть его, — вспоминает женщина. – Готовить их не мы при них собственной кухни, с которой приносят еду. Но, естественно, продукты, которые использовали наши, после них в деревню из многочисленной животные, осталась только одна кошка, они съели всех кур, уток, коз и коров. Конечно, местные жители пытались скрывать своих домашних животных, но в конечном итоге их отлавливали и резали. Я помню, одна курица пыталась скрыть в сеновале, но хвост плохо закрыты, и он поймал. А коза, которую вы хотите, не отдать, не вовремя подал голос, и в качестве наказания тоже съели.

Сразу же после вторжения немецких солдат ввели в деревня комендантский час: жителям было запрещено выходить из дома в ночное время до 6 утра. утром, ослушавшихся ждало жестокое наказание. Екатерина Степановна вспоминает, что одна из женщин, вышел на заре колодцу за водой, и сразу же выстрелил.

Среди врагов встречались хорошие люди

В 42-й и 43-й год зимой в России стояли очень снежные и холодные. Каждый день женщин и подростков немцы посылали очистки большак, на улице, которая вела от деревни к Минскому шоссе и строительство перегородок из снега плитами. Люди работали на лютом морозе по 12 часов, с 6 утра до 6 вечера, почти без отдыха.

— В доме мы остались вдвоем, моя мама, братья ушли на фронт, а отца забрали и увезли немцы за связь с партизанами, — рассказывает Екатерина Степановна. — Старшего брата Сергея, очень быстро ранили, комиссовали, и отправили работать в город хозяин еды. Отец в это время немцы отпустили, но здоровье его было окончательно подорвано, и он медленно угасал день за днем. В немецкой армии служили в том числе и поляки, среди них есть хорошие люди. Я помню, когда мой отец был уже совсем плохо, один из них протянул матери фляжку со спиртом и сказал: «Дай пан». В другой раз он помог нам, чтобы спасти от смерти мамину сестру. Почти все из окрестных деревень вокруг нас были сожжены, помню, в одной из них не похороненные тела людей лежали с зимы до мая… Сестра остается в одной из остальных деревень, благодаря профилактике поляка мы были в состоянии спасти ее.

фото: из личного архива

В 43 году. от Екатерины Степановны умер отец, матери, женщины очень верующей, так что отказался похоронить его во дворе, а до погоста были нести гроб на пять километров. При этом один из мужчин в деревне остался только один глубокий старик.

— В результате гроб с отцом тащили на себе женщины, но все же похоронили его достойно, около местной церкви, что-то напоминает Елоховскую, объясняет Екатерина Степановна. – Позже, когда немцы отступали, они в этой церкви, к сожалению, взорвали.

В конце февраля, уже было ясно, что совсем скоро поселок будет освобожден. В этот момент началось самое страшное. Немцы стали принимать молодых людей, чтобы украсть их в Германии.

— Я помню, спина взрослых с маленькими детьми и детскими саночками, которые идут в пути в Беларусь, — говорит Екатерина Степановна. – Чтобы спасти меня тот же полюс. «Немцы идут по домам, прячь панку», — бросил матери солдат. В это время все деревни бушевал тиф, мама спрятала меня в сарае. Когда немцы пришли за мной, и двинулись в сторону убежища, она стала твердить «тифус, тифус, то и враги ретировались. Конечно, немцы много зверств натворили. Например, когда они уже отступали, им встретиться с одним из партизан, они долго пытали его, все еще живому отрезали уши и гениталии. Но все-таки самое страшное, когда мы на постое стояли финны, вот эти люди были просто безжалостны, живы остались только чудом.

Двенадцать женщин впрягались в плуг

В марте 1943 года Смоленщина была окончательно освобожден от немецких оккупантов, но намного легче от этого жизнь местных жителей не стал. Во время постоя немцы съели все, что было возможно, за исключением, единственная кошка в деревне. Люди успели спрятаться глубоко в подполе самый мелкий картофель, который может быть использован для посадки.

— В нашем селе начался голод, мы спасались, как могли, в том числе и собирали лебеду, варили ее и ели, — говорит Екатерина Степановна. – Единственное, что остается, после того, как немцы – это две шинели и маленький мешочек гостинцев, их отправить их на новый год, и один, как-то не увлекайтесь.

Я помню, когда я пошел первый раз в лесу, увидел, что прямо из земли, где руки, где ноги торчат. Кто где упал, там и остался… то в конце весны начала посадки на работу, достаточно положить картофель, мы из двенадцати женщин впрягались в плуг, а одна из нас управляла, так и пахали с утра и на ночь. Жизнь была очень тяжелой. Меня сначала определили работать в детское отделение больницы, где лежал 20 детей, больных тифом. Затем, шесть месяцев спустя они очутились в Райвоенкомат бухгалтера, где я и работал до сентября 1945 года.

Екатерина Степановна занималась выпуском и выдачей пенсий погибших офицеров. Несколько раз в год женщина ставит в Смоленск, так как в местном военкомате остро не хватает людей. Чтобы добраться до железной дороги в Новодугино, пришлось идти на 28 км в одну сторону, ни лошадей, ни транспорта в это время в селе не было.

— Как правило, до полдороги меня провожала мама, идти было очень страшно, что-то бомбили Вязьму, а затем в Смоленск, в любой момент может попасть под снаряд. Раз устраивает под бомбежку, едва удалось укрыться за насыпью. Я до сих пор помню, как меня колотилось сердце, кажется, что это конец.

Почти каждый день в нашу деревню приходят похоронки, горе постигнет каждого, было пролито, наверное, море слез. Но все держались. В значительной степени благодаря тому, что тогда был очень добрый народ, теперь это давно уже не.

Один из моих братьев не хватает, он попал в плен, уйти оттуда, но для сомнения в связи с немцами, как и большинство бывших в плену, его отправили на лесоповал за Урал. Не дал ему написать письмо к своей семье, но он сумел по дороге выбросить из товарняка примечание. Письмо нашли какие-то хорошие люди, и сказал нам, мама, то уже совсем слегла, но, прежде чем умереть, по крайней мере, узнала, что ее сынок выжил. После войны два моих родных брата получили ранения и остались инвалидами, а 7 двоюродных братьев и вовсе не вернулись домой…

***

Екатерина Степановна убеждена, что мир всегда держится на хороших людей, их желание помогать другим. Именно благодаря помощи и неравнодушия вокруг самой женщины, чтобы и другие люди смогли выжить в тяжелых условиях войны.

В мирное время испытания, выпавшие на долю Екатерины Степановны, не закончатся, но, к счастью, на ее пути всегда были люди, которые живут не только для себя, но и для окружающих. Мужчина Платовой умер еще в еще в 1989 году, а в 2012 в автомобильную аварию попал единственный сын Екатерины Степановны, спасти его, к сожалению, врачи не смогли.

— После трагедии я перенесла два инфаркта, а потом еще и инсульт, — вспоминает Платова. — 5 лет назад я лежала парализованная в больнице, без связи речи и слуха. В этот момент мне казалось, что именно к концу, и впереди ничего, кроме смерти, не осталось. Да и кому я могу быть нужна?

Тем не менее, в момент в моей жизни появилась моя внучка Лена, с который мы не виделись почти 25 лет, из-за того, что ее родители давно разошлись. Она нашла в себе силы, чтобы забрать меня домой и буквально вытащил из света. Она не медик, но своей заботой и старанием, просто спас меня. Шаг за шагом, постепенно я восстанавливалась с его помощью, имеет возможность слышать, видеть и говорить. Затем, с помощью Лены и начал учиться ходить. На улицу я выхожу, но не могу теперь я могу вполне сносно передвигаться по квартире. Все это только из-за внучки, чтобы ей бог здоровья.

В наши времена не редки случаи, когда дети отказываются от своих престарелых родителей, которые пестовали на протяжении всей их жизни, и дают их в дома престарелых, как не нужную вещь. Екатерине Степановне очень счастлива, что ее внучка, которую бабушка даже толком не знал, оказался совершенно другим человеком. Благодаря ней в пожилом возрасте, женщина не осталась одна, у нее есть для кого жить и радоваться жизни.

Единственное, на что обижена Платова в последние годы — это отношение к людям, пережившим войну: «Наконец, я хочу сказать об отношении к нам, пожилым людям, прошедшим войну, всю жизнь работали на благо страны. В марте 2018 года. у меня случился гипертонический криз, давление было 210 на 110. В течение 6 часов первый так и не пришел, звонили туда, нам сказали, что много звонков, человек должен ждать своей очереди.

15 от тяжелой болезни, я вызывала врачей на дом не более 15 раз, как в область пришла ко мне сама, вообще никогда не было. Стариков в нашей стране не очень в пользу, которые не обратишься за помощью, они сразу же начинают тыкать тем, что у меня большая пенсия (21400 рублей). И никто не заботиться о том, что помощь действительно нужна, в нашем возрасте».