Общественный портал

Этo xoрoшo, нo зa этo мы пoплaтимся oтсутствиeм сплoчённoсти. Мoжeт быть, прoстo eщё нe пoявились иx плoды.  Мoжeт, и у нaс стoилo бы тaк вoзить пo стрaнe стaршeклaссникoв? У нaс былo пoл-литрa нa двoиx, мы рaзгoвaривaли, сxoдились вo взглядax пo всeм вoпрoсaм, и всё былo xoрoшo, a ужe пoд утрo oн гoвoрит: «Слушaй, a вoт этa нeзaвисимoсть. — Кoнeчнo, устaнeм. Знaчит, мы сaми сo свoими oшибкaми, глупoстью и нeдoбрoсoвeстнoстью винoвaты в тoм, чтo прoисxoдит. Вoзлe мoeй гoстиницы был склoн, и к нeму кaк-тo утрoм пoдъexaл aвтoбус с дeтьми. Я нe слышaл, чтoбы ктo-тo гoвoрил чтo-тo снисxoдитeльнoe o гaличaнax, а потом вдруг вспоминал, с кем он разговаривает. Я не верю в то, что есть ценности, которые нас разделяют. Это частые конфликты между людьми с разными взглядами, раздражительность в обществе. — Думаю, что могло. Острое неприятие богатых людей. Не так давно мы сидели с приятелем из России на кухне до утра. Четыре года назад вы говорили, что для изменений в стране необязательно должен грянуть гром, людям просто нужно переосмыслить всё, что происходит. Люди не только устают, но и грубеют в такой ситуации. Тем не менее гром грянул. Просто когда люди общаются, некоторые темы лучше не затрагивать. Если бы мы хотели, чтобы Украина пришла к изменениям мирно, так и было бы. — Поиск правды. Страсть, с которой люди обличают друг друга. Я не думаю, что через какое-то время, когда мы устанем, мы перестанем быть людьми. Могло ли быть по-другому? Ведь именно для того, чтобы все израильтяне были единым целым, там возят по стране школьников и рассказывают им об исторических событиях в тех местах, где эти события происходили. Я думаю, это сработало бы. — Да. И иногда такие люди бросят словечко «жид», и всем становится неловко. Но такой тяжёлой атмосферы, как в Израиле, у нас точно не будет. Они охраняли младших детей, и те играли на склоне. Затянется ли конфликт на востоке и сможет ли Украина к нему приспособиться, как это сделал Израиль? Это как раз та тема, которую лучше не поднимать. — Боюсь, что затянется. В экстремальных условиях последних лет украинцы проявляют сплочённость и самоотверженность. Ведь мир возможного так же реален, как и мир, в котором мы живём. Зачем она вам нужна?» Тогда я подумал, что эти люди всё равно нас не понимают. Например, есть люди, которые не афишируют свой антисемитизм, но где-то внутри них он всегда есть. Я несколько раз ездил в Израиль и запомнил случай. Но всё же из-за огрубения баланс сил в обществе сохраняется, и люди не бросаются друг на друга на улице. У нас такого нет и не будет. Именно это огрубение, то, что они становятся нечувствительными к боли, их и спасает.
Ему завязали глаза и повели к командиру. Настоящий раскол между западом и востоком существовал, когда я был маленьким. — Болезни общества — что на западе, что на востоке одинаковые. Я помню случай, который говорит о реальной необходимости выбора между западом и востоком. И когда всё плохо, людям кажется, что они где-то в прошлом уже давно разошлись» Наши мальчики и девочки шли в красные партизаны, а такие же ребята за речкой шли в УПА. Это конкретная деталь, выбор между жизнью и смертью. Мамин ученик, девятиклассник, ходил в лес устанавливать связь с партизанским отрядом. Эти люди убивали друг друга. Я не считаю, что Украина стоит сейчас перед таким выбором. Но на самом деле то, что тогда сталкивало, сегодня должно быть только грустным воспоминанием. Теоретические споры о том, как Украине развиваться и на кого ориентироваться, ничто по сравнению с ним. Удастся ли когда-нибудь избавиться от антагонизма между восточной и западной частью Украины и что до этого нужно? Антагонизм проявляется только когда в стране всё очень плохо во всех отношениях. Мы тогда жили на оккупированной советской территории, а уже за речкой начиналась западная территория.
— Да. Надо это исправлять. Вы получаете радость? В квартире у моего знакомого, философа Валентина Асмуса стоял телескоп, и время от времени он смотрел через него в небо. Им нужно учиться поднимать взор к небесам. Так же, как и в юные годы. Фото: Светлана Левченко / theukrainians.org
Иными словами, его место — везде. То, что происходит сейчас в российско-украинских отношениях, означает, что нам приходится пересматривать всю историю начиная с Киевской Руси. — Не только общаюсь — мы отдали на время квартиру семье учёного из Славянска. Россия всегда была идеализированной. Человек в каждый момент выбирает, что будет им руководить, ради чего он делает что-то. Перед философом стоят вечные вопросы — жизнь, смерть, отношения между людьми, любовь, страх. Меня как философа глубоко волнуют вопросы жизни и смерти, но в этой работе я заметил такие глубины рассуждений о смерти, куда мои интересы ещё не простираются. — Там, где он может понять мир, в котором живёт. Тайна заключается в том, что неизвестно, откуда у нас берутся мотивации. Как война отразилась на научном сообществе? Есть сдвиг в сторону национальных проблем — мы и русские. Мы, философы, всегда интересуемся тем, что происходит вокруг. На ваш взгляд, где сейчас место философа? Можно иметь всё, но быть несчастливым. Это не долг, не дамоклов меч, это искренний интерес, который и делает философа тем, кем он является. Учёные из Донбасса постоянно приезжают, а многие из тех, кто защищал у нас докторские диссертации, даже переехали в Киев. Это конфликты между людьми с разными взглядами. Например, я недавно получил вышедшую в Донецке книжку моего доброго знакомого. — Я не уподобляю жизнь трамваю, но каждый человек всё же ищет своё место в мире. Он довольствовался малым, и в этом есть большая истина. Не знаю, насколько это правда. Мы не знаем сами, какие мотивы вдруг победят в нас. Это травма, которая ещё долго будет беспокоить людей. Нас здесь, в Киеве, многие вопросы ещё не настолько интересуют. Но если человек говорит о себе, что он хорошо прожил жизнь, это значит, что он не надрывался, не стонал, не мучился, а получал радость от каждого мгновения и от каждого своего выбора. И наоборот, можно быть счастливым на пустом месте. Это не так просто. — По их научным интересам можно судить о каких-то сдвигах. Неоправданная ненависть. В такие дни, как сейчас, философу необязательно быть на передовой. Это переосмысление наших отношений. «У усталости общества есть плохая сторона. Довольствоваться малым — это значит каждый миг проживать с удовольствием. Но не нужно трактовать его философию прямолинейно и вульгарно. Они изменились за время войны? Но среди ответов на вопрос о том, что такое человек, мне больше всего нравится фраза из Шолом-Алейхема: «Человек есть то, чем он может быть». Причём это были малознакомые люди. Этот мир высоких достижений человеческого духа не должен угаснуть от того, что на базаре подорожала картошка или ещё из-за каких-то проблем в стране. Такая закономерность действительно существует? Читайте также: Донбасса давно уже нет, не тревожьте мертвеца, — Олег Соловей, доцент Донецкого университета
— Когда мы начинали переводить, никто не думал, что в Донбассе и в Крыму будет происходить такой кошмар, — говорит учёный. Переводом занимался его товарищ, философ из Новосибирска Виталий Целищев. Он мёрзнет в своём кабинете без отопления на Трёхсвятительской улице, сидит под криво висящей картиной с изображением старого Киева, изредка смотрит на портреты мыслителей, которые в этой комнате соседствуют с макетами кораблей и большими морскими ракушками. В октябре вышел русский перевод книги Мирослава Поповича «Кровавый век», которую он написал на украинском языке десять лет назад. А эти бедные ребята сидят и корпят над танком. Мы не вспоминали её потом каждый день, но жили с безотчётным страхом, с мыслью о том, что можно умереть в любую секунду.    Его страницу в Facebook ведёт внучка, а он пишет книги, ездит на встречи и семинары и, когда остаётся время, — преподает. Кто-то проживёт жизнь и не заметит этого влияния, кому-то оно исковеркает судьбу. Могут быть и неизлечимые травмы. Второй — о том, что учёные такого уровня — небожители, оторванные от реальности. Танк же стреляет. На нас, на старшее поколение, так повлияла Вторая мировая война. — Но события надвигались, и я это чувствовал. А потом оказалось, что мы слишком легкомысленно относились к тому, что делали. Поэтому не случайно выбрал именно такой материал, а, например, не работы по логике науки. Война давно закончилась, все ходят на свидания и занимаются мирными делами. Конечно, эта война повлияет на мировоззрение людей. Директор Института философии, академик, кавалер французского ордена Почётного легиона Мирослав Попович рассказал Фокусу о своей новой книге, спасающем русском мате и поисках счастьяТамара Балаева — 05.11.15 4924590167Философ Мирослав Попович — полиглот, первый председатель Народного руха, автор более 100 научных работ. В каком-то смысле и все мы здесь в Украине жили, работая над этим танком. В разговоре Попович разрушает сразу два стереотипа.
Место философа — везде
Сейчас, когда до нас доходят какие-то отзвуки того, что происходит в Донбассе, я вдруг попадаю в мир, где мне всё знакомо. То, что я встретил этих людей, и то, как они себя проявили, оказало на меня определяющее влияние. Время, когда я был молод. Как та война повлияла конкретно на вас? Много всяких жутких страниц — и вдруг они оживают, я возвращаюсь в мир, где всё снова, как в детстве, — бомбардировки, предательство, верность. Тот военный мир сидит в нас всю жизнь. Видел, что ими двигало. Из того времени я запомнил людей, которые вызвали во мне восхищение. Не казённый патриотизм и не сама реальность, потому что сталинские годы были мучением для всех. Мы бы хотели, чтобы его не было, но он есть. — Иногда я не помню, что было год или два назад, но войну я запомнил навсегда. Моя мама была учительницей, и все ребята из её класса пошли в партизаны. Всю жизнь после этого я верю в человеческое добро, потому что видел, как люди рисковали жизнью ради других. В войну ты понимаешь, что взаимная поддержка и любовь человека к человеку — главные средства выживания. То, что разделяет восток и запад — бледные тени прошлого  Никто из них не выжил. Был вечно голодный. При этом, как ни странно, годы войны — это счастливые для меня годы.