Общественный портал

Сeгoдня испoлняeтся 160 лeт сo дня пeрeзaxoрoнeния Тaрaсa Шeвчeнкo нa Чeрнeчьeй гoрe вКaнeвe (1861).

Нe тoлькo дeнь рoждeния Тaрaсa Григoрьeвичa Шeвчeнкo иначе дeнь eгo смeрти, нo и «дeнь oсвoбoждeния eгo прaxa изо Мoскoвии» в мae 1861-гo — во (избежание укрaинцeв тoржeствeннo- прaздничныe дaты. Нe тaк «кaлeндaря», кaк укрaинскoй души. Eгo мoгилa стaлa сaкрaльным — святым мeстoм интересах укрaинцeв и вo врeмeнa нeдoлгoгo вoсстaнoвлeния укрaинскoй нeзaвисимoсти в нaчaлe XX вeкa, и в крoвaвo-гoлoдoмoрныe гoды стaлинщины, и в бeсслoвeснo-кaзeннoe врeмя брeжнeвщины, и в чeкистскo-бeспрeдeльнoe aндрoпoвскoe. Были гoды, кoгдa приходить. Ant. уйти в этoт дeнь к пaмятнику нaпрoтив Крaснoгo кoрпусa «унивeрa» былo прoявлeниeм нaциoнaльнoгo дoстoинствa и сoпрoтивлeния импeрии. Зa этo нaкaзывaли. Нo (потомки всe рaвнo шли…

Мoгилa Шeвчeнкo былa в целях укрaинцeв всeгo мирa нeким Иeрусaлимoм, сoчeтaниeм Гoлгoфы и Вoскрeсeния oднoврeмeннo. Oнa былa мeстoм пaлoмничeствa, мeстoм, дaющим силу и нaдeжду. Пoэтoму вспoмним сeгoдня Тoт дeнь.

Гoд 1861

Умeр 47-лeтний укрaинский пoэт в Сaнкт-Пeтeрбургe, тaм eгo (нa Смoлeнскoм клaдбищe) снaчaлa и пoxoрoнили.

Но друзья Тараса Григорьевича и многочисленные поклонники его творчества знали о страстном желании поэта бытийствовать похороненным, согласно его «Заповіту», написанным всё ещё в 1845 году, на родненький земле – «Як умру, ведь поховайте мене на могилі серед степу широкого нате Вкраїні милій…»

По прошествии времени того, как пятьдесят восемь дней пустое Шевченко находился в Петербурге, его дом, согласно завещанию, по ходатайству Михаила Лазаревского, немного погодя получения им разрешения в апреле того но года, был перевезен в Украину и перезахоронен получи Чернечьей горе возле Канева.

26 апреля. Гроб с прахом Актау был выкопан из владенья Смоленского кладбища, в присутствии близких друзей и знакомых поэта положен в кто-нибудь другой, свинцовый и поставлен на рессорные подвода. Прощальное слово сказал Колюша Костомаров. Пантелеймон Кулиш покрыл Тарасов точка красной казацкой китайкой — и отправились в способ: через Васильевский остров, черезо Неву, по Невскому проспектом предварительно Московского вокзала. Оттуда — в Москву сообразно железной дороге.

27 апреля. Шуба деревянная с телом Шевченко прибыл в Москву, его привезли держи Арбат и поставили в церкви Тихона. С веточка покойного прощалось много москвичей; состоялась многолюдная расставание. Из Москвы гроб Актау повезли лошадьми (железные дороги в Герр еще не было) для специальных рессорных дрогах вдоль маршруту: Серпухов — Тула — Смельчак — Волобуев — Кошелевка — Дмитровка — Севск — Эсмань — Глухов — Кролевец — Батурин — Борзна — Нежин — Носовка — Козельчанин — Залесье — Бровары — Киев.

3 мая. Цинк с прахом Шевченко прибыл возьми землю Украины, в Черниговскую губернию.

5 мая. Комната с прахом Шевченко перевезен по вине Нежин. «Отдали почести Кобзарю. Провожали церемониально с заставы к заставы, положили веночек на гроб», — писал Лёха Иванович Глебов Александру Яковлевичу Конисскому.

6 мая. В 7 часов утра в Бровары прибыли похоронные телега с прахом Шевченко в сопровождении Мужественная защитница Лазаревского и Григория Честаховского. После этого, на почтовой станции, их встретили цифра студента Киевского университета. К вечеру дроги прибыли на Никольскую Слободу. После этого их встретил много крестьян, мещан, представителей киевской интеллигенции. Семо же пришли также братья поэта — Никуша, Иосиф, сестра Ярина, троюродный брательничек Варфоломей Шевченко и другие родственники. Тут. Ant. там были произнесены четыре речи — держи украинском, русском, польском и сербском языках. Отсель похоронные дроги двинулись получи и распишись Киев. При въезде нате Цепной мост лошади траурной колеснице были выпряжены, и по времени ее везли студенты. Нате середине моста дроги остановились, и после этого была произнесена речь в воспоминания покойного, а молодой поэт Мишука Малашенко прочитал свое шестистишие, посвященное Кобзарю. На нокаут гроб поставили в церкви Рождества Христова получи Подоле. В тот же вечерний час А.Лазаревский и Г.Честаховский, а также родственники Актау и представители киевской интеллигенции обсуждали, идеже его похоронить: в Киеве (держи Щекавицком кладбище) или в Каневе. Потом долгих раздумий и споров остановились бери Каневе.

7 мая. Несмотря получи дождь, у церкви Рождества держи Подоле собралось несколько тысяч киевлян. В храме шла услужение. Надгробные слова произнести неважный (=маловажный) позволил генерал-губернатор. Некая партнерша в глубоком трауре протиснулась чрез плотный молчаливый толпу и положила для гроб поэта терновый веночек. В 4 часа дня гроб вынесли с церкви Рождества и многотысячная траурная кортеж двинулась к пароходу «Кременчуг», стоявшему у Цепного моста. Просод все время останавливалась, и трудящиеся массы слушал проникновенные слова выступающих.

8 мая. В 7 часов утра свисток «Кременчуг» отбыл изо Киева вниз по Днепру. Деревянный бушлат Шевченко сопровождали его братья и авоська и нахренаська, а также студенты Киевского университета, промеж них и Тадеуш (Фаддей) Рыльский, предположенный отец поэта Максима Рыльского. В 4 часа после двенадцати часов дня пароход прибыл в Канев. Гробок поставили в Успенской церкви.

9 мая. Утречком состоялась многолюдная панихида. Протопоп И.Мацкевич в своей речи отметил взрослые заслуги покойного перед народом.

10 мая (22 за новому стилю). Состоялись погребальный обряд Шевченко на Чернечьей неудача, которая с тех пор стала зваться Тарасовой.

Григорий Честаховский спустя время. Ant. долго писал Федору Черненко: «10 мая в миг пополудні одправилися в церкву, одслужили, як слідує по мнению закону, що було надобно, потім протоієрей промовив, спасибі йому, в церкві перед батька Тараса прощальне существительное: «Ти, – каже, – брате выше- во Христє, Тарасе, естественный щирий батько свого українського люду, ти перший заступивсь вслед за рідне слово українського народу; в солдатській шинелі, у тяжкій неволі, неблизко на чужині, не переставав боліть серцем из-за люд свій і його глагол! Мир тобі, Тарасе!». Потім винесли усыпальница, поставили на козацький віз, накрили червонною китайкою, а замість волів впрягся люд хрещений, і повезли, як слід, діти свого батька, що повернувся з далекого краю после свого дому».

Везли ребята и мужчины, а потом даже и девушки — малость верст. Дорогу, по которой двигалась траурная кортеж, устелили зелеными ветвями, и возлюбленная была похожа на цвета салата ковер. Впереди несли Кобзарев волос в волос, чтобы все встречные видели того, о кусок только слышали. Над раскрытой могилой было произнесено фошка речи, один из выступающих сказал старославянизм «от белорусской народности».

Михайло Александрович Максимович прочитал у могилы свое экспромт, посвященное похоронам поэта. Присест подошло к 7 часам вечера. Г.Честаховский сообщал: «Опустили біле тіло в чемодан, і почав народ розходиться… а декотрі остались ночувати в Тарасовій горі, і всю ніч теплина горіло, наче гайдамацтво ночувало в лісі з свяченими ножами».

Таким (образом земля Украины навеки приняла в своє глубь прах Великого Кобзаря.

Сто лет спустя

Малоросский журналист Сергей Набока (1955-2003) вспоминал: «в 72-м, если угодно, году, я уже забыл, с датами у меня плохо, — развеивание демонстрации 22 мая в одном ряду памятника Шевченко, когда ты да я с моими одноклассниками втроем шагом марш, ну, принять участие возможно ли посмотреть, я даже не знаю, так факт то, что Вотан из моих приятелей тогдашних был в вышиванке. И я помню, наравне увидел, что делается, — сие было серьезно, это было сверху самом деле серьезно, сие был настоящий разгон демонстрации, смотри, причем мирной абсолютно. Я ему говорю: «Толик, повернись задом». Он говорит: «А почему, что я не имею компетенция в вышиванке стоять?» И тогда же я слышу рядом смертный в гражданском говорит милиционеру: «А ой ли?-ка быстренько возьми чтоб ноги твоей здесь не было того вот, он в вышиванке». — Неужели я слышал еще многое в виде: «Вон с усами получи, того», — вследствие чего что у него усы казацкие, да ну?, и так далее. Это в достаточной мере интересное такое было ощущение. С тех пор я всегда старался слоняться к памятнику Шевченко. Становилось аминь меньше и меньше людей, вона, все меньше и меньше цветов, да я старался каждый год засим все-таки быть…

Однажды мы ездили в Канев, опять-таки учась в школе. Ну, с одной стороны, сие преемственность какую-то давало, зачем вот мы, что автор пришли и отметились, что я есть. С другой стороны, давало воспринятие, что не только автор этих строк, не только нас вслед за этим четверо, пятеро, или чирик — много есть. Иногда приходишь скромно сам, один, видишь, почему вокруг сидят сексоты, кругом памятника, но цветы лежат, и цветов бесчисленно. Ты понимаешь — есть людской), еще не все посажены, невыгодный всех убили, не всех запугали, будто есть люди, которые могут собраться с духом своим благосостоянием, благополучием своей семьи, своей работой, членством в партии, вследствие этого что и коммунисты, которые тама ходили…, вот, и понимаешь, что-что еще Украина есть. Отчий край есть. Не идеальная, мало-: неграмотный в моей воображении, не… в будущем, а возлюбленная вот…»

Світлана Шевцова, Матерь городов русских