Общественный портал

Фoтo: прeсс-службa ММКФ

Oкaзaвшись в рeжиссeрскoм крeслe, Плaчидo тeм нe мeнee сыгрaл нeбoльшую рoль в свoeм фильмe. Eгo мoлчaливый гeрoй спит, а рядом с 11 работниц текстильных фабрик (одна из них сыграла его дочь Виоланте) о том, как жить в условиях экономического кризиса. Образовательные учреждения Италии направили 80 тысяч студентов на просмотр «7 минут».

— Фильм выходит за рамки моего режиссерского профиля. Иногда мне кажется, что я обречен работать в полицейском жанре. В конце концов, зритель жаждет криминала. А меня рассказ о рабочих женщин. Это очень важно. Не только в Италии, но и во всей Европе, люди боятся потерять свои рабочие места. Они являются уязвимыми с точки зрения нового политического сценария, большой миграции из Африки. Наши заводы толпы. 200-300 тысяч мигрантов ежегодно приезжают в Италию. Они бегут от своих проблем, и ожидать, что найдут у нас рай. Подобные проблемы поехал в Англию, чтобы выйти из Ес. Ранее на заводе, где мы снимали «7 минут», трудилось 700 работниц, и теперь их было всего три сотни. В съемках фильма приняли участие уволенные ткачихи. В основе сценария кусок Стефано Масини. В скором времени будет на него в Париже будет мыть. Игра является очень популярным, что его видят и на Бродвее.

— Насколько вы свободны в своей стране? Вы можете жить так, как вы хотите, и делать то, что вы хотите?

— В Италии хорошая демократия. Но она измеряется не так, хорошо или плохо ты отозвался о своем политическом лидере. Как только государство перестает финансировать культуру, демократия исчезает. В Италии властные структуры диктуют свои. Если я хочу снять легкую комедию, мы сразу же давать субсидии. Если вы работали в независимом кино, например, «7 минут», тебе дают очень мало денег. С политической точки зрения, он не в соответствии финансовых интересов. Мы были вынуждены искать финансирование во Франции и Швейцарии, указано, что мы не смогли. Можно сказать, что у нас есть культурная цензура. Необходимо согласовывать свои действия с линией Ватикана, слушать инструкции.

— Аудитория молчит? Это ведь она требует от вас, чтобы полицейские истории, и вы становитесь ее заложником.

— Можно и так сказать. Должны продавать. Мало кому теперь нужны фильмы, заставляя думать о серьезных вещах. Конечно, в такой ситуации стали заложниками.

— Актеры иногда проклинают роли, определяет свою судьбу. Они не позволят вам двигаться в новом направлении.

— Я всегда старался выбирать проекты, которые соответствуют моему свободному выбору. Может быть, я где-то ошибся. Но в важные моменты всегда выбрал то, что мне интересно, а не то, что хотели другие.

— Завтра вам вручат приз им. Станиславского. Как вы и актер с богатым театральным прошлым, работал с Джорджо Стрелером, реагируют на это? Кого вы считаете своими учителями?

— Толстой, Достоевский, Чехов, Пушкин — вот мои учителя. Станиславский — сын этих мастеров. Я говорю своим ученикам: «Ничего не могу научить вас. Читайте «Война и мир», «Преступление и наказание», а потом приходите ко мне, и мы будем продолжать разговор». Это причина, почему меня так тронула эта награда. Когда мне сказали, что наш фильм на фестиваль, я был счастлив. Но потом выяснилось, что он не в конкурсе. Стала очень приятным. Я загрустил. А потом пришла новость о том, что его отображение хотят приурочить награждение престижной наградой. Это меня обрадовало, потому что Станиславский — учитель всех актеров, изменил работает мышление. Для меня эта награда важнее, чем «Оскар». Я счастлив. В субботу в Таормине итальянской критики будут вознаграждены все фильмы года. Специальный приз вручат «7 минут», мой актрисам. Я собираюсь взять приз Станиславского и разделить свою радость с итальянским журналистам.

— Из Москвы сразу же отправитесь в Таормина?

— В пятницу мы улетаем в Рим, а затем в Таормину. В этом и состоит красота жизни. Предвкушаю, как во время премирования моих актрис, сказать им: «Спасибо вам. Всем нам вручили премию Станиславского в Москве».

— Когда-то победителей в этой номинации Джек Николсон, Мерил Стрип, посещают музей Станиславского. У вас есть на это, наверное, и времени нет — это слишком короткий визит.

— Спасибо. Это отличная идея. Было бы хорошо, чтобы перед вручением призов пойти в музей или перед отъездом в аэропорт. (Мишель начинает бурно обсуждать эту идею с женой.)

— Ваша жена первый раз в Москве? Что вы хотите ей показать?

— Новодевичье кладбище. Ваша страна находит возможность почтить память тех, кто сделали что-то важное для культуры и науки. В Италии этого нет.

— А нам кажется, что у вас есть все это тщательно поддерживается.

— У итальянцев есть поговорка: «Умер человек — мертвое имя». Конечно, скульпторы и художники остаются в истории, но большие писатели живут только внутри библиотеки. Мне нравится идея национального кладбища, собирающего цвет нации. Вчера день был очень долгий. Федерика сказала: «Давай выберем для той небольшой ресторан». И мы нашли его недалеко от отеля, на тихой улице. Мы пили там потрясающе английское пиво. Странно, не так ли? Никто, вероятно, и в голову не придет пить в Москве английское пиво. Невероятно, но Федерика сказала: «Мне кажется, что я попала на белые ночи». Он скромный и не любит о себе говорить. Федерика читает сейчас «Белые ночи» Достоевского и мечтает, чтобы положить их в театре. Она работает не только в кино, это большой театральный продюсер. И тем не менее у нее очень красивый голос. Federica, спой!

И есть жена Плачидо начинает петь. Мишель счастлива, аплодирует. А на то место, где мы разговариваем, с удивлением подходят люди, по какой-то причине решили, что я пою.