Общественный портал

фoтo: Миxaил Гутeрмaн

Нaдo скaзaть, чтo вoзрaст в бoрьбe зa дoстoйнoe мeстo пoд солнцем — довольно популярная тема в современном искусстве, особенно в кино. Не в нашем — в мире. Два способа художников решает возрастной вопрос подробно психологическое исследование, с бесстрашием заглядывающее в пропасть, — и жизненно важных, типа «мы еще ого‑го как могем» и пожилые люди-«зажигалки». Мария Ризнич выбрал второй путь, но с уклоном все таки в мелодраму. Участие в спектакле Виктора Сухорукова, способны на любой жанр не только жив, а феерическим, думала, премьерный спектакль отчаянные трагикомедию. Однако, окажись на его месте другой художник, не трудно предсказать печальную судьбу спектакля, потому что актерская и режиссерская работа (реж. Сергей Аронин) здесь редко удается. Но все по порядку.

Итак, место действия — парк, судя по сторону французского шансона, и в определенном названии (Saint-Denis), где-то в Париже, несколько персонажей (мужских и женских), одетые в ту же (пальто, шляпы, зонты, куча надувных шаров), картинно застыли, стоя на скамейках. На авансцене, в то время как спиной к залу, — две сгорбленные фигуры в плащах, бежевый и грязно-серый. Здесь они медленно повернулись, и началась история о двух смешно, одиночества, никому не нужных, что держатся друг за друга, за жизнь, пытаясь выбраться из болота реальности, что великий враль Мюнхгаузен себя тащил за волосы из болота естественного.

Сравнение с литературным вралем здесь не случайно — один из старейшин тоже враль, но какие! Очаровательные, чьи фантазии имеют характер все более классовой борьбы. Вот его (имя мы узнаем только в финале) и играет Виктор Сухоруков. Клоун руж по своей природе, он не отпускает вас на минутку, — рисунком роли и невероятной органикой. Что бы он ни говорил и ни делал, вы знаете, что самая большая концентрация чувств, эмоций, интонаций в минимальные сроки. Как мгновенная реакция на партнеров, на выражения и эмоции от нее. Эффект даже не игрой исполнителей, а рисованной анимации, где линия изображения индивидуальна и неповторима.

Постоянно живет в мире своего воображения, остро переживает несправедливость, этот месье последовательно делает арабский террорист, адвокат звука компании, сотрудников спецотдела полиции, мафиозо из Неаполя и, в конце концов, отец незаконнорожденной дочери, военнообязанной израильской армии. Врет изобретательно и самозабвенно до последней минуты, пока не падает на красный ковер Каннского фестиваля — в качестве кинопродюсера. На этот раз бездыханно? Не важно — поди не поверь ему. Верят все, но его аналог в грязно-сером плащике — подслеповатого толстяка с газеткой, убежденного реалиста. Антипод героя Сухорукова клоун бежевый в исполнении Андрея Шаркова — точен и трогателен в работе на клоуна руж. И на этот красочный пара не утверждает. Свою линию, они безупречны. Публика ахает, аплодирует, после того, как завороженная, прощая и даже не обращая внимания на то, как устроена сценическая жизнь вокруг главных героев.

фото: Михаил Гутерман

А вокруг все больше штампы — режиссерские и художнические. Как только пришли статисты, призванные, по замыслу режиссера Аронина, чтобы создать атмосферу, или разбить диалоги, начинаются проблемы. Режиссер с художником Екатериной Ряховской решили просветить общественность о французской жизни серьезный: есть и Эйфелева башня в фотопечатном исполнении — в полном объеме и в части (хотя на самом деле, что происходит в Rouen), и песни Джо Дассена. Время и место действия может служить только как примерный: то ли Париж, то ли что еще одна точка, будь то 50‑е, то ли 80‑е, а может и в «ноль». Костюмы вне определенного стиля и времени. Задач, стоящих перед молодыми артистами-статистами, тоже не совсем ясно, а отсюда и очень формальное исполнение немного подвигались, немного постояли, потом побежали: художники скучно в таких случаях. А еще постановщики немного сцены посыпать листья, полили дождичком, но атмосферные осадки не спасают. Спасает только Сухоруков с другом из БРЭ — а вот это бесспорно, аплодисменты.