Общественный портал

«Я испытaл урoвня слoжнoсти «3 g», a oни тaм дo «8 g» приxoдит»

— Джeк, чья этo идeя — сдeлaть фильм o кoсмoсe? И пoчeму o всeлeннoй? Всe зeмнoe устaл oт этoгo? Oткудa тeбe пришлa пoзывныe: «Я-Зeмля, я свoиx прoвoжaю питoмцeв»?

— Мoя идeя, и oнa пoявилaсь пoслe тoгo кaк я увидeл дoкумeнтaльный фильм o Aлeксee Лeoнoвe, в кoтoрoм впeрвыe oткрoвeннo рaсскaзaл o свoeм пoлeтe. Вoт я никoгдa нe мoг пoнять, чтo эти люди, aстрoнaвты, кaжeтся, сдeлaть пoдвиг. A тeпeрь я пришeл с Бaйкoнурa (нeдeлю нaзaд тaм был), и у мeня eсть oгрoмный oпыт. Ужe в нaстoящee врeмя, кoгдa кругoм нoвыe тexнoлoгии, пoдвиг иx нискoлькo нe умeньшaeтся. Этo нeмыслимo, нo для всex eсть oщущeниe, чтo этo тaинствo. Ни инжeнeры, кoтoрыe oтвeчaют зa рaбoту двигaтeля и систeм, дaжe учeныe дo кoнцa нe знaют, чтo тaм мoжeт прoизoйти.

Тeпeрь, три чeлoвeкa гoтoвились шeсть мeсяцeв лeтeть кудa-тo… Гдe? Тaм, гдe нeт тoгo, чтo нaзывaeтся людьми, и к чeму oни привыкли — трaвы, зeмли, сoлнцa. Ничeгo нeт! И бoлee тoгo, в этoт мoмeнт oни ужe прaктичeски нe жильцы.

— Чтo ты гoвoришь?

— Нe aрeндaтoры с нaми. Дaлee нaчинaeтся физичeскиe нaгрузки: oни лeтят, в сoстoянии эмбриoнa, oбxвaтив рукaми кoлeни, ктo нaжaл с силoй нa грудь (пoкaзывaeт, сжaвшись нa дивaнe), чтoбы нe рaздaвилo дaвлeниeм. И выxoдит, oни двa дня прoвoдят в этoм пoлoжeнии.

— Испытaнo нa сeбe?

— Я испытaл урoвня слoжнoсти «3 g», и кoгдa мы скручивaют в цeнтрифугe. A oни тaм дo «8 г» в вoпрoсe. В трaнспoртe тeпeрь жeнщинa лeтeл, aмeрикaнскaя, eй 56 лeт, oнa чeмпиoн мирa пo прeбывaнию в кoсмoсe срeди жeнщин: лeтитe в чeтвeртый рaз. В сaмoм дeлe, oни нa бoчкe с нeскoлькиx тoнн пoрoxa (кстaти, пoслe тoгo, кaк в случae с «Чeллeнджeрoм» aмeрикaнцы пoсылaют иx тoлькo с Бaйкoнурa). И вoт я прoвoжaл этиx трoиx, рукaми дoвeл иx дo рaкeты и нaблюдaл, ктo кaк сeбя вeл нaш, кoмaндир кoрaбля, дeржaл смeлo, aмeрикaнскaя нeмeдлeннo вoшлa в трaнс, пoтoму чтo тaм нeoбxoдимo oтрeшeниe. A фрaнцуз вooбщe… A дo этoгo прoщaлись oни сo свoими близкими. Зa стeклoм ужe.

— Тиxo?

— Нeт, всe микрoфoны, нo нa ниx я видeл — oни бoльшe нe с нaми, a нe с ними.

— A может, как художник с хорошо развитым воображением, ты все это выдумал, что так красиво говоришь?

— Потому что я художник, для меня очень важные детали. Я видел их: все это разное состояние, и все по-разному себя ведут. Француз, и он в течение 30… Глаза этого человека, я не забуду никогда, потому что он должен все больше и больше. И я понял, что за этим стоит. После этого на мониторе я увидел его уже в ракету видел, как он реагирует, как себя вести. И он является профессиональным пилотом.

Когда все готово к взлету, они сидят в ракете еще два часа. Я спросил главного конструктора: «Почему?» Он говорит: «Так начинается работа». То есть идет такой обман организма: что они, находясь в таких условиях, уже летят в какую-то черную дыру. Подробнее я много понял, и не случайно, что все персонажи оттуда возвращаются. В буквальном смысле. Там тест они проходят.

«Радоваться каждый день — это вообще не о нас»

— Но вернемся к тому, фильм о Леонове… как Оказалось, у них было семь чрезвычайных ситуаций, и каждый раз они должны были умереть. Техника сказала, не в полной мере, и они впервые сели на ручном управлении, даже в тайге. И никто не знал, где они находятся: антенна не работает, они в тайге, где минус 35 — и случайно сигнал SOS засек какой-то радио с Камчатки, когда в Москве уже в отчаянии, и Левитан записывал оборот: «он Умер геройской смертью…» А вся эта история произошла уже после того, как Леонов вышел в открытый космос.

Так вот, суммируя все это, я подумал: «из-За чего люди идут на это?» Особенно с учетом времени (не правило): не так давно закончилась война, все жили в нищете. Королев со сломанной челюстью после лагеря. А Леонова отец сидел в 37-м. Беднейшая семья, где, девятый ребенок, спал под кроватью. И такая погоня! Абсолютно искренние! Вот это что? Патриотизм, который мы в настоящее время по делу и без обязательств упомянуть? Или умерли, если бы этого не сделали? Хотел бы разобраться — что это за люди? И не только Леонов, Королев, но и в радио-оператор с Камчатки, Кулибин такой, который услышал их СОУСОМ.

Я хочу знать — что мы, люди, такие? Почему мы только в подвиге все объединяемся? В нормальную жизнь, чтобы жить, нам скучно: только удачи мы не можем жить. Радоваться каждый день — это вообще не про нас. Вот мой герой Иванов — ну не может человек жить. Вы имеете в виду: что роди ты ребенка, идут на работу. Нет! Нет смысла. А смысл только в подвиге, когда что-то преодолеть, когда разрывается пуповина… Потому что Королев сразу умер после полета Леонова, буквально через несколько месяцев, потому что не могла выдержать: он в команде выбрали десять парней, и каждый был ему как сын. А он, по идее, должен их отправить на смерть, о чем прямо и говорил Брежневу. Но не из-за страха, что он говорит, и из-за того, что это не было возможно сделать. Это у вас обобщение.

— Готов сценарий.

— Я как посмотрел тот документальный фильм, как начинающий продюсер, также думал: «Сценаристы так приходят, а там закончилась история, наша, и она не является фиксированной. Голливуд давно бы снял». И это не о прошлом — для меня это вообще разбор наших людей. А может, не только наши. Ну, как и сегодня, эта американская 56 летит там делать опыты? И, в конце концов, это в четыре раза вышел в открытый космос. А там, как ты знала, начинаются различные физиологические процессы. Например, астронавты были привыкнуть к тому, что их тошнит. Но, если у беременной женщины токсикоз месяц, два, то в космосе это занимает все время. Герман Титов, когда там прибыл, не знал, — признать или нет, что его нон-стоп тошнило? В результате признался, и больше не летал никогда. И вот это все для чего? Что вы Героя на грудь повесил? Не верю!

Евгений Миронов на космодроме Байконур провожал экипаж «Союз МС-03». Фото: предоставлено компанией Bazelevs

— А в Бога космонавты считают?

— Ты знаешь, Бог, потому что в мелочах. Таким образом, все люди, которые работают в ракета кнопка, завинчивают винты — в них Бог, от них зависит чужая жизнь. Я себя не сравниваю, но когда я играю Гамлета (великолепный спектакль Робера Лепажа «Гамлет. Коллаж». — М. Р.), я понимаю, что если кто-то из монтировщиков-то недовернет, я разобьюсь о двери, которая весит черт те сколько. Так Бог в вере. И я верю, что не за деньги, они это делают.

Вот на Байконуре я видел, люди полностью в вере. Первый раз была там и спросила — они верят больше, чем мне. Я сидел рядом с врачом (не знал, что он врач, только тогда он понял), и тот задумчиво сказал: «Только сумасшедшие так могут, только сумасшедший». Там он мог отношение к вере, и я хочу, чтобы все это почувствовали. Для меня вообще это еще один такой момент — привлечь внимание к теме музея. Потому что Леонов очень расстраивается: в последнее время наша девочка полетел в космос, а о нем никто не знает, даже имя для нее. И это относится и к людям, и власти.

— Страна сейчас другие герои — бизнеса и преступности. Но не жители из Звездного города.

— Однако, дело в том, космонавтикой! Потому, что ученый в Америке, как его… Хиггс предсказал, что через тысячу лет, все перелетят на другие планеты. Короче говоря, нужно искать дом, срочно.

— Вы имеете в виду?

— Он думает. Это означает, что космонавтика сейчас — первое дело. И не только это, американцы объявили о том, что на Марс собирается запустить людей. А я же, на космодроме Байконур был заинтересован в этом, но он сказал мне: «Дерьмо. Летают, но не сейчас». Так что теперь до Марса долетит лишь крошка от человека, — есть колоссальная солнечная радиация.

«Някрошюс об «Иванове», сказал: «Существует без Бога не может сделать»

— Если «первый раз» для тебя — вселенная, «Иванов», которого ты сейчас репетируешь, — мрачная темница?

— Это была печаль о том, что Иванов никогда не быть там. Это его прорыв в то, который разбился о жизнь, о жизнь. О том, что он упал на землю с очень большой высоты. Когда я разговаривал с Някрошюсом об «Иванове», и он сказал мне фразу: «О, здесь без Бога не может сделать». «Интересно, — подумал я тогда. — Чехов всегда был атеистом, Иванов стреляется в конце (в первом случае умирает, в другом стреляется). Что это тогда, если не протест Иванова против природы?»

Я Мышкина играл, который долгое время длилась на территории Страны, потому что он сошел с ума. Идеалист, и Иванов идеалист. Он совестливый, глядя на себя со стороны и издевается над своей совестливостью, потому что жизнь-то устроена по-другому. Не может так жить, так винить себя. Нужно найти компромисс — это абсолютно бескомпромиссен. Он Сара не врет, когда говорит, что не любит ее. Что мужчина может сказать женщине, умирающей? Не потому, что он так жесток, а потому, что понимает — больнее будет, если он станет делать вид. Львов считает, что лучше строить, а это — нет. И параллельно обвинять себя за то, что не может претендовать. Это сложная схема, вы знаете? Вот такая вот задача, не знаю, как мы его здесь потянем.

— Ты очень психуешь?

— Нет, не психую. Мне это интересно… Я никогда не мечтал сыграть Гамлета. Мне казалось, что он такой, рефлексирующий человек, а не человек действия. Но оказалось, что это весело, что может быть: человек, перед операцией, которая не может действовать, потому что задает вопросы. И мне было интересно, почему его называют русским Гамлетом? И он сам над собой смеется: «Я-Гамлет».

«Если шлем на время не открывался, у меня началась паническая атака»

— Джек, если бы ты предложил лететь? Согласился бы?

— Нет. Вы знаете, я — спринтер: я должен верить, и делать что-то на короткие дистанции. Таким образом, я такими шагами я иду. Когда-то мне было плохо (это связано с проблемами в театре, я просто умирал от ответственности), и я поехал к старцу в Оптину пустынь. И тот мне сказал: «И эти шаги» — «Как это?» — «Тихо». Оказалось, что нужно молча, а то можно взорвать себе мозг.

— Ты как физически готовился к роли?

— Мы с Костей Хабенским ходили в World class, нас тренировали. Там проблема не в том, чтобы мы знали, как сделать сальто-мортале, и в физической выносливости, потому что съемки были максимально приближены к реальности. Мы работали и «солнце» и центрифуги. Но выносливость была важнее всего, потому что в противном случае месяц в самом устройстве, в этой капсуле, а именно эти два кресла — ну очень маленький. И в том, дело в том, что в реальной истории, сидя в такой скрюченной позе, Леонов должен был исхитриться занять такое положение, чтобы при приземлении Беляев «выстрел». А там нет условий для этого.

И я для себя обнаружил: потому что это замкнутое пространство, и мы снимались в скафандрах — все для теперь в Лондоне сделали. И если шлем на время не открывался, у меня началась паническая атака. Я же понял, что для нас здесь не может пробраться, все закрыл: только я и камера. А мы заперты надутые костюмы. Так что, кроме физического, нам нужно было войти в определенное психологическое состояние. В общем, было трудно, мы с Костей поддерживали друг друга.

— Значение слова «космос» для вас — до и после фильма — то изменилось?

— Ну да… Конечно… вы Знаете, я как-то влюбился в эту мечту, начиная от Авиации. Это так трогательно, наше любопытство человека: идти куда-нибудь, где не нужно. И я счастлив, что на эту область и пошел.

— Нет цинизма, как здесь?

— Нет. В противном случае исчезает. Почему важный фактор человеческой совместимости? Королев — гений: он собрал Беляева и Леонова — двое совершенно разных людей, поэтому они и выжили, что они разные.

«Эта история о любви»

— Это были экстремальные съемки из всех, что у тебя было?

— Нет, не думаю. Здесь ответственность другие виды. Так как я стал одним из продюсеров, и теперь я отвечаю за все, вместе с Тимуром Бекмамбетовым, там проблем больше, чем если бы я просто записал. Самое трудное — это был сценарий. Мы много сценаристов изменилось, но Олег Погодин нашел то, что мы хотели. Теперь я, как продюсер, вступил не на свое поле, понимаю, что почти не единственная проблема фильма — это даже не деньги, а сценарий и сценаристы.

— Скажите честно, что вам мало ответственности, в Театре Наций?

— Почему, интересно?

— Потому что ты завел вещь, и это кинокомпанию.

— Это не компания в обычном смысле этого слова. Потому что я не настоящий продюсер, я не в мейнстриме. Это история о любви. Таким образом, я вышел первый фильм, «No comment» режиссера Артема Темникова, о чеченских событий. Кроме того, в основе — реальная история: нашли кассету мальчика-немца, который был завербован ваххабитами и сражался на их стороне, но его убили. Мы придумали, что есть кассеты, которую записал русский парень для своей жены. Я думала, что это интересно. Затем появился фильм «Синдром Петрушки». И вот еще одна картина компании «Третий Рим» — «первый раз». Я мечта, премьера состоялась в трех местах — в москве, на космодроме Байконур и в саратовской области, где приземлился Гагарин.

На читке пьесы «Иванов». Фото: Дарья Глобина

— Но, может быть, ты стал продюсер просто потому, что фильм прибыльнее театра? Другие роли.

— Кто так говорит? Мне просто очень захотелось рассказать эту историю. Меня может поймать предмет, а далее я должен понять, получается или не получается снять. Вот сейчас совершенно случайно ко мне пришел внук Алисы Бруновны Фрейндлих, Никита, принес сценарий «Карп отмороженный». В главной роли Марина Неелова, а его соседку игра Фрейндлих. Я спрашиваю Никиту: «Как помочь? В Минкульт писать?» В ту ночь он читал сценарий и думал: «Как хорошо, что меня никто не видел». Я обрыдался. Есть Нееловой сын был успешным человеком.

— Ты хотел, чтобы его играть?

— Да, я уже отснялся. Я не мог ничего с собой сделать. Сел я перед собой: я понимаю — репетиции «Иванова» пуск » в начале фестиваля «Территория», но думают: «Почему я не могу позволить себе звезд с Мариной Мстиславовной и Алисой Бруновной?» Пять дней мне нужно было дать для съемок — нашел их.

— Да, ты нетипичный продюсер, потому что типичный сценарий, который не читает, что и синопсисы, поиск авторов, читают их редакторы, и те, не всегда хороший вкус. Может, ты еще и свои деньги вкладываешь в производство?

— Если бы я был типичный, я бы, безусловно, вкладывал деньги, потому что все бизнесменами должны быть, по идее. Я понимаю, что сегодня быть продюсер, который я не могу не быть.

Мы не просто театр, а некоторые институция

— Ты научился считать деньги? Понять оценки?

— Конечно, я не сумасшедший. Смотри, мы сейчас открыли корт в театре — «Новое Пространство». И я понимаю, что на него дополнительных финансовых источников у нас нет. То, что мы заработали нашими спектаклями, должен идти на производство новых — дорого, которые ставят режиссеры с мировыми именами.

— Но Театр Наций грех жаловаться — не репертуарный театр, но при этом очень хорошие субсидии от государства.

— И слава Богу, что ко мне и к нашему проекту серьезно, потому что это не просто театр, а институция. Мы занимаемся в том числе и важных социальных проектов, хотя могли бы просто играть спектакли. Поставить и играть.

— В этом нет ничего плохого.

— Да, но так как мы с самого начала утверждали, что Театр Наций — своего рода институция, что мы ищем новые идеи, а затем и «Новые Места» — это как лаборатория, где вы можете взять одну тему (например, тема творчества Солженицына), и молодые режиссеры будут развиваться его буквально на коленке. И если мы будем работать, финансы проект и выпустить в большое плавание.

— Театр десять лет, и пять из них — уже в новом здании, бывшем Театре Корша. Когда ты понял — это твой дом?

— Я до сих пор я играю в игру, и, клянусь, не могу поверить, что это театр, который вырос с нуля, что у нас полный зал, а у нас — пейзаж!!!

— Ты так наивен?

— Я клянусь, — как дите, маленький! Для работы я это чувствовал, и меня это только догоняет. Но я все время думаю: «что делать?» Теперь форма работает, режиссеры свободны и счастливы, потому что принимают актеров, которым они хотят, даже из других городов. Но я как-то не могут успокоиться. Не может быть, что-то должно работать.

«Путь, чтобы информацию получил, я думал: «Что с утками что-то делать?»

— Мне всегда было интересно, что заставляет человека заниматься благотворительностью? Когда не из-за себя, любимого? Или ты жалостливый?

— Дело не в жалости, просто в свое время не мог отказаться, а теперь… Я-то ладно, а ты бы видела Чулпан. Она не только помогает, он сделал так, что большое количество мальчиков и девочек, которые выросли в хороших мальчиков и девочек. Летом мы приехали на гастроли в Нью-Йорк. Небольшой перед спектаклем «Рассказы Шукшина», и она устроила аукцион: читала Цветаеву, музыканты. Она харакири себе поставила до работы. И не только это, я понял, из-за чего он это сделал: случайно увидела в зале девушку, от 16 лет (длинные белые волосы, красавица) — из тех самых детей, которых когда-то помог.

Евгений Миронов — Гамлет. Фото: Сергей Петров

А ты старый артистам, вы помогаете.

— Помогаю, потому что стыдно, когда придет пенсия и человека выгнать — незаменимых у нас нет. У нас Наташей Шагинян есть фонд «Жизнь в движении», когда мы помогаем детям с протезированием. Тем самым, который, по закону в 16 лет переводят в дома престарелых. И слепоглухих также я поддерживаю.

Раз в нашей стране такая ситуация: актеры все работают, зарабатывают, но у нас не работают профсоюзов, который в конце задать вопрос — актер должен получить свой процент от кино и тв проката. Если Татьяна Лиознова, которая сняла «Семнадцать мгновений весны», этот классический фильм, получил бы, по крайней мере, некоторые проценты, начисленные на займ, было бы дворец, как кто-то газпромовских.

— Значит, правду говорят, что вы хотите создать другой Союз театральных художников?

— Нет, что ты? Когда? Тогда я совсем умру. Все должно развиваться, в том числе и фонд «Артист». А следующий шаг должен быть союз художников.

— Ты никому не отказываешь, который поставляется с просьбами о помощи?

— Вы знаете, я недавно был случай. Я пришел на спектакль, с осторожностью стоит человек, что его не пропускают, говорят мне: «Он вас на несколько часов, там ждет». Я: «Что, что?» — Привет, — сказал человек. — Я из общества для диких уток». — «Господи, с ними-то что?» — «Их отстреливают в период брака то, что люди, на джипах приезжают». Однако, потому что информация до меня дошла, и я встретил этих уток, то не было времени добраться до машины, подумал: «Что с утками что-то делать?»

А не так давно пришли две женщины, на официальный вход, говорят мне: «Мы из донецка. Дайте нам пять тысяч» — «Подождите…» И они с утверждением: «то, что мы когда-то был. Мы ночуем на вокзале». — «А почему вы ко мне пришли?» — «Ну, потому что вы, Миронов» — «Пусть я узнать, есть ли Фонд помощи беженцам» — «нам Не нужен фонд. Нам сейчас нужно…» И я впервые в жизни сказал: «Нет, не дам. Если вам нужна помощь, давайте подумаем, что нам делать».

«Вот этот невидимый остальные мне согревает душу»

— А что думаешь о цифре пять нулю?

— Пять нулю. Это больше, чем я думал, по моим ощущениям. Она такая… Не, физиологических изменений не будет испытывать. Но все время думаю: «Как бы эту скорость света, чтобы приостановить, чтобы не пронестись мимо, что ли?»

— Как ты собираешься праздновать день?

— Вот я сижу и думаю: «Что это? Люди в свой юбилей они идут на неделю в Рим, или в другом месте. А у меня на релизе, «Иванов». Я, как раб…

— На галерах?

— На галерах, потому что у нас так сложились графика художников, что «Иванова» необходимо объявить до Нового года. Единственное, что я придумал себе, и я буду делать точно: в Лондоне 1. декабря мы будем играть в «Евгения Онегина» — благотворительно, в пользу художников. И я выберусь, с родственниками посижу, конечно, все. Богатая фантазия, не так ли?

— Ты однажды сказал: жизнь человека — как след на морском побережье: волна набежала, смыла — и как будто ничего не было. В переносном смысле, но страшновато.

— Вы знаете, я верующий человек: волна-то исчез рисунок смыла, но он был. Может, он что-то дал? И на том же месте будет новый рисунок. Вот этот невидимый остальные мне согревает душу. Он не может потрогать руками, но поверить в это: если не верите, то, как Иванов, должен стреляться. Тогда не имеет смысла.

— Это правда, что эти панели открывает в Лондоне?

— (Смеется.) Не мне, что я открываю. Ваш учитель Валентине Ермаковой. Мы здесь, позвонил утром губернатор и сказал, что мне присвоили звание почетного гражданина Саратова. Юбилеи всегда результат, хочешь ты этого или не хочешь. Значит, нужно думать что дальше.

— Сам придумал?

— Да, это я думаю — нужна свежая кровь. Студийцы, может быть. Короче говоря, удар нам нужен, что бы летели бы мы со скоростью света туда, в космос.